Косметика из Тайланда
30.01.2017
Он не хочет поддаваться этим реакциям, этой традиции, он словно мобилизует здесь весь свой разум, который если подводит его, то пусть же и выручит. И разум выручает, и вот спустя немного времени мы видим растерянное лицо Ольги, которая, так сказать, по инерции ждала этих реакций, а сейчас, недоумевая, чуть ли не со слезами, в отчаянии, как указывает ремарка, кричит: Боже мой, я ничего не понимаю! Но чем меньше она понимает, тем больше понимает он, как бы находя себе опору в ее непонимании, как бы видя в этом непонимании растерянное лицо самой традиции. Он преодолевает в себе неразумное, стремясь к разумному, отталкиваясь от мелкого, обращается от себя навстречу миру.
Глубоко осмысляя каждое слово, Якут говорит Ольге, что понимает, какое это иногда большое несчастье -быть красивой женщиной. Красота - это сокровище, к которому отовсюду тянутся завистливые, жадные и часто грязные руки. Он сочувственно, печально, сострадая, глядит на Ольгу, говоря: ...как легко потерять себя в этой ядовитой атмосфере вожделений. Ищете кокосовое масло пищевое? Закажите косметика из тайланда на https://coconut-life.ru.
Атмосфера вожделений этого паразитического мира, жадные, завистливые, грязные руки - вот причина несчастья, вот кто виновник горя, кто враг. Якут говорит об этом скорбно, со скорбной досадой, с жалящей, со злой досадой на то, что мир, с которым Богомолов ведет, увы, далеко не отвлеченный спор о творчестве, уже успел отомстить ему, показать свою силу, и жертвой стали и он, Богомолов, и она, Ольга. Он хочет, чтобы и Ольга это поняла. Когда он говорит, что был невнимателен к ней, он признает этим и свою вину - он не уберег ее от жадных и грязных рук этого мира, потянувших к себе ее, Ольгу. Это и беда их, Богомоловых, и вина их, вина обоих. Якут при этом словно имеет в виду не только то время, в которое живет Богомолов. Он как бы хочет сказать, что рука старого мира тянется в будущее, чтобы и здесь найти себе жертву. Это восприятие чувствовалось в затаенной тишине зрительного зала. Рядом с нами сидел пожилой майор с женщиной, по-видимому, женой, и они не просто переглядывались каждый раз, но поворачивались лицом друг к другу, застывая так на мгновение и снова устремляя глаза к сцене, и сейчас к Ольге.
